Игорь Михалев

БЫЛЬ
       Молодой полковник, в красиво сидящей форме, быстро шел через площадь. А навстречу ему с другой стороны к автобусной остановке, опираясь на палочку, подходила маленькая, сухонькая старушка. На старушке был надет вязаный жакет фасона «Прощай молодость» непонятного цвета. На голове её изящно красовался черный берет морского пехотинца с крабом. Подходя к старушке, полковник улыбнулся,   принял строевую стойку и, отдавая честь, пошел парадным шагом.   К удивлению людей, толпившихся на остановке, старушка   не изменившись в лице, быстро переложив палочку из правой руки в левую, встала по стойке «Смирно» и ловко, по уставному, подбросила руку к берету. А когда полковник промаршировал мимо неё два шага она, приняв импровизированный парад войск в колонне из одного человека, звонко скомандовала: «Вольно!».
        Полковник удалился не оборачиваясь. Но, спустя несколько минут он вернулся. С цветами. Подойдя к старушке, печально стоящей на прежнем месте, он подарил их ей. Старушка взяла цветы, прошептала то ли «Благодарю», то ли   «Спасибо» и тихо, как-то очень горько заплакала.                         
        Это Вам спасибо - ответил полковник. Наклонившись, он поцеловал старушку в клочковатый, седой висок, под беретом, козырнул и пошел своей дорогой.
       Через какое то время на остановке стояли уже новые люди, и они с удивлением смотрели на плачущую старушку, в берете морского пехотинца, бережно прижимающую цветы к груди, на которой   уместилось не менее дюжины боевых наград времен Великой Войны.                             
22.06.2001г. Н.Новгород. пл.Минина

Игорь Михалев "Про ласковое слово."
          Сосед у автора тоже военный. Подполковник. Пенсионер. Главным строительным механиком всю службу считай оттянул. А уволившись, куда – то  работать устроился. Поработал с год, и что – то такое для фирмы сделал. За что директор ему новую «Волгу» отвалил, в качестве премии. А у соседа и старая машина была еще ничего. На радостях он сообщает старшей дочери, которая уже жила отдельно, мол, как только новую оформлю, старую тебе подарю. Та счастлива. Устраивается на двухнедельные курсы «Выстрел водителей чайников», и шустро так, начинает  учиться крутить баранку.             
          Сосед машину пригнал, оформил. Ждет визита дочери, дабы торжественно завершить, обещанное. На ту беду наступило 23 февраля. В ХХ1 веке это День Защитников Отечества. Всех без исключения. А в бытность нашу службы в Вооруженных силах, праздник сей назывался: «День Советской Армии и Военно-морского флота». И никакие пограничники, эмведешники – кагебешники к нему отношения не имели. Так, если вечером по сто граммов выпить.  А в Советской Армии это был законный праздник и выходной. Построение на плацу, прохождение торжественным маршем, праздничный обед. Все как положено у военных людей.
      Так вот сидит сосед с утра за столом и естественно ждет поздравлений. А дочери утром нет, к обеду нет, да и вечером тоже нет. Что уж там в её молодой семье случилось, только ни прямых поздравлений, ни телефонного звонка, ни телеграммы сосед не дождался. И как-то аккуратно, незаметно так, со зла и обиды, ушел в запой. Правда, он и раньше отличался любовью к огненной воде. А тут, как с цепи сорвался. И на третий день, пока еще голова соображала, продал он не дорого старую машину.  И продолжил.
   
        В общем, когда  через две недели, дочь появилась перед мутным взором любящего отца, он вместе с «Белкой»*, трясущимися руками пересчитывал оставшиеся деньги. А хватит ли их ему и «Белке» что бы дожить до опохмелки?
Любимые, дорогие наши детки! Не забывайте старую поговорку:
«Ласковое слово оно и кошке приятно».
А если еще и к месту, да во время, то оно всегда к  вам  вернется.
Сторицей.

Про охотников
           Мелиорация, это когда люди  приходят на лесное болото, долго терзают природу, пугают местную живность железом, оставляя после себя ровное, никому не нужное поле. Но это летом. Зимой, землю не угрызешь никакими «Камацу». Поэтому военные строители строят мосты через неизвестные Географии реки. А поскольку в Нечерноземье зимой не очень жарко то, по правде сказать, больше сидят в бытовках - отогреваются.
          Но вот незаметно подошла весна. Ночью мороз, днем плюс. Солнце. Ветра нет. Работа спорится, арматура варится, опалубка ставится. Курорт!
           Вдруг из леса к площадке, с другого берега
реки, вышел лосёнок.  Размерами с обычного телёнка, только уши в разные стороны, да губастый. Все бросили работу и стали за ним заворожено наблюдать.  Лосёнок помотал башкой и, нетвердо ступая по снегу голенастыми ногами,  пошел по весеннему льду через реку, к людям. Он их еще никогда не видел. Познакомиться решил… Подойдя метров на двадцать, качал головой влево - вправо,  и  внимательно смотрел на диковинных двуногих зверей.  Он бедный, и не представлял себе, что это действительно Звери!
- Товарищ лейтенант, - раздался чей-то шёпот, - а давайте его поймаем.
- Зачем? – также шёпотом.
- В часть привезем, откормим, а потом шашлык на всю роту…
           Загадку по военного строителя знаете? – Чем отличается военный строитель от ребенка? Ответ – Ничем, кроме размеров причинного места. А чем отличается лейтенант от рядового? – Правильно - звездами на погонах. Одно слово - Пацаны.
- Так,  вы слева, вы справа. Отсекаем от реки  и леса, не даем убежать через поле. Всем вперед!
Двадцать двуногих зверей рванулись цепью отсекать и ловить. Лосёнок изо всех сил  прыгнул, и хотел было, бежать. Но Звери уже встали со всех сторон кольцом. Лосёнок крутил головой, слушал исходящие со всех сторон крики «Шашлык!», недоверчиво озирался и,  наверное думал, что  «Шашлык», это название новой для него игры. Кольцо медленно сжималось. И быть бы ему           
пленённым, если бы не мама, которая неслышно вышла из леса, и теперь галопом неслась к месту Зверской охоты. Не чуя под ногами подвоха, она   решительно скаканула с берега на лёд и тот мгновенно проломился под её полутонной тушей. Лосиха встала как «Челюскин» во льдах. Ни туда, ни сюда…
Лейтенант заорал - Ура! И лосиху щас завалим! Лом тащите!
Но не тут то было. Животное собралось с силами, взбросило могучее тело и, проламывая лёд, добралось до вражеского берега. Глаза и ноздри её не предвещали безоружным охотникам  радостного знакомства.
- Взвод! В бытовку! Всем!
       Охотники позорно рванули к стоящему в двух десятках метров бытовому вагону. О! Как далеко он вдруг оказался…! Дверь за  двуногими Зверями лбом прикрыла лосиха. А последним  за дверью был лейтенант, ему не пристало трусливо бежать с поля боя впереди солдат. Поэтому он, получив мощный удар дверью в спину и чуть ниже её, аккуратно пропахал носом дощатый  пол,   пискнул – Дверь держите…-   и затих в общей тишине.
        Но лосихе, выведения из стана охотников предводителя двуногих, показалось мало. Роняя пену, она начала носиться вокруг вагона. Затем, видимо подумав,  начала бодать вагон головой то в один, то в другой бок. Когда до неё дошло, что удары головой мало эффективны, она развернулась и начала лягаться, да так метко, что  стекла из окон враз вылетели. Вагон, в котором находились двадцать человек, был смещен с  промороженных  подкладок основания и покосился. Месть двуногим длилась с полчаса. Находящиеся внутри «охотники» поняв, что в принципе им ничего не угрожает,      отпускали в адрес взбешённого животного после каждого удара в стену язвительные шуточки. Однако желающих стукнуть лосиху ломом по лбу через разбитое окно, не нашлось. Утомившись, лосиха брезгливо перевернула стоящий на колесах сварочный аппарат в реку, и развалила выставленную опалубку. Затем вылизала телёнка и, гордо задрав голову,  увела его за собой через поле в лес.
          Приехавший к вечеру начальник участка был поражен представшим его взору разгромом.
- Лейтенант! Вы здесь что, воевали? Афганские душманы уже в Ярославскую область дошли?

Бытовку отремонтировали. Сварочный аппарат списали. Опалубку  восстановили.
Но память о дикой охоте осталась на всю жизнь.

ИГОРЬ МИХАЛЕВ
Ревизор (Не по Гоголю).
       Командир танковой дивизии после удачно проведенного дня на полигоне (инспектируемая рота отстрелялась очень прилично), приехав в гарнизон, решил проверить, а что там военные строители на возводимой ими казарме творят? Казарма большая, на строительном слэнге: «Восьмисотка». Т.е. на полк. И полк тот в скором  будущем должен был в нее переехать, из многочисленных бараков. Работы в ней уже шли к завершению. То, что строители ведут отделочные работы,  генерал в принципе знал. Но одно дело, ходить по объекту со свитой из своих замов и строительного начальства, а другое вот так придти и посмотреть самому. Без показухи. Увидеть все изнутри.
       УАЗик остановился у входа. Комдив, одетый в новую черную танковую куртку, без погон, степенно вышел. Облокотившись на машину,  огляделся, подождал. Метрах в двадцати от него отделение солдат дорожников выставляло бордюрный камень. Благо погода позволяла. Стоявший у визирки сержант, как стало принято говорить, из лиц кавказской национальности, внимательно оглядел вышедшего из машины, аккуратно на всякий случай, козырнув и, наклонившись к визирке рявкнув:  - Вище, табе сказал! Блт, – тут же забыл о постороннем.
        Докладывать, явно никто не спешил.
- Дисциплинка…, что ж пойду смотреть, - аккуратно сунув папаху под мышку, решил Комдив.
      Поднявшись на четвертый этаж, он встретил распахнутую  дверь, в которой стояла двухсотлитровая бочка, наполненная вонючей массой. В дверной проем было видно только ровно отштукатуренные стены и чистые дощатые полы. Слышался барабанный стук молотков. Бочку в помещение пытались впихнуть  два военных строителя, а перед ними метался,  злой капитан и орал:
- Гуроны* бестолковые! Я же вам сказал: один входит внутрь, второй отсюда! Сейчас или шпаклевку разольете, или порог бочкой изуродуете! Ну, уроды! Беги зараза, безмозглая, через тот вход по третьему этажу!   Убил бы обоих. Блт! Здрась трищ гнл. Вам чего? Шпаклевки? Ведро есть? Боец, наложи товарищу танкисту шпаклевки, все бочка полегче  будет,- выплеснул  на одном дыхании и убежал.
Комдив промолчал. Поскольку дверь была намертво забаррикадирована бочкой, и войти было нельзя, он пошел вниз на третий этаж.  Решительно распахнул дверь (лучше бы он этого не делал), и застыл. На этаже шла массовая подготовка стен под окраску. А это значит: зашпаклеванные  стены сотня солдат в марлевых повязках на лицах, зачищали наждачной бумагой. Мало того, что на этаже дышать от пыли было абсолютно не чем, не видно было ничего кроме силуэтов и лампочек под потолком. Черная куртка Комдива в мгновение ока, стала белеть. Он хлопнул рукой по рукаву, на нем отпечатался жирный белый след. Развернувшись, Комдив вышел на лестничную площадку. В спину ему кто-то крикнул:
-Танкист! Не чисть! Шпаклевка «под масло»!
Стиснув зубы, Комдив двинулся на второй этаж. Дверь была закрыта. Он постучал. Через какое-то время ее открыл военный строитель в интеллигентных очках и в тапках, со связкой ключей в руках. Внутри помещения взору предстало: -  этаж  отделан начисто, у дверей в рядок стоит с десяток пар сапог с навернутыми на них портянками, в середине огромного спального помещения стоит сержант в тапках, хмуро курит и сплевывает в консервную банку, которую держит в руке. Босые солдаты, под его хмурым взглядом молча моют окна. На вошедшего, сержант даже не прореагировал. Добродушно глядя на белоснежного танкиста, «ключник»* вежливо спросил:
- Вам щетку? Пройдите дам. Но самим Вам лучше не чистить. Шпаклевка «под масло». Отдайте, я ее Вам почищу. Вот тут у нас туалет. Мы его уже почти отмыли. Вот вода.
     Туалет блестел новой плиткой, арматурой, фаянсом. Ярко горели плафоны.                                 
- Ну, надо же! Эти…, как их обозвал капитан, оказывается, умеют работать.
Оглядев себя белоснежного в зеркало, Комдив стал аккуратно открывать двери туалетных кабин и заглядывать в них. Третья кабина не открылась, потому что дверная ручка оторвалась и осталась в руке.
- Что такое?
Он заглянул в кабину через верх перегородки. На чаше сидел солдат. Спиной к двери держась руками за смывную трубу и, справлял нужду мимо чаши на пол.  Поняв, что он обнаружен, солдат не оборачиваясь, вскочил и стал натягивать брюки.   От дверей раздался голос, очкастого ключника*:
- Почистились? Нет? А что случилось? – схватившись руками за перегородку, он подпрыгнул и заглянул внутрь кабины:                                                 
- А!!! \Житель ближнего зарубежья\ не русский! Ты тут очко моешь? Или ты его гадишь? Можешь не выходить! Дедушка тебя сразу убьет!
     Комдив сплюнув в писсуар вышел. На первом этаже уже просто автоматически дернул ручку двери. Здесь военные строители  жили. Так часто бывает, сами строят, сами первыми  и обживают недостроенное. Как и положено, у тумбочки стоял дневальный. Комдив расправил плечи. Солдат молча смотрел.
-Ну и…
-Чево?
-Вы, товарищ солдат, почему меня не приветствуете?  Команду не подаете?
-Боец  прищурился… ???
- Вы знаете кто я?
– Солдат поморгал…???
-Ну, хорошо, - Комдив  надел папаху на голову,- кто ходит в таких головных уборах как у меня?
Солдат, втянув голову в плечи, уже начал понимать, что тут что-то не так. И поэтому негромко спросил:
- Гуцулы?   Дяденька…
В глазах Комдива потемнело. Издав звериный рык, он  вышел.
На улице, два капитана «переростка» стояли возле УАЗика и пытали водителя:
- Где Хозяин?
И сапоги, и бушлаты, и усталые лица капитанов были засыпаны пылью. Но серой.  Увидев испачканного шпаклевкой Комдива, с перекошенным лицом, из-за спины которого испуганно выглядывал  «ключник» очкарик, капитаны браво подошли и, один из них доложил:
- Товарищ  генерал! На объекте ведутся отделочные работы, в соответствии с графиком. Начальник участка капитан Скрипник. Второй, сорокалетний, представился: - Командир первой роты капитан Плесовских. Разрешите узнать, что случилось? Кто это посмел Вас так обелить?
- Кхм…, - прокашлялся Комдив, - я посмотрел тут, что и как вы делаете. На втором и четвертом этажах чистенько, ровно. Почти не плохо. На третьем пыль  столбом, ничего не понять. Ну, а на первом, слов нет.  К Новому году сдадите?
- Постараемся, товарищ генерал. Вы снимите, пожалуйста, куртку. Боец ее сейчас стряхнет и отчистит. А то шпаклевка «под масло», не умеючи только вещь загубите.
-          А как вы сами то, умудряетесь не выбелиться?
Капитаны переглянулись.
-  Понимаете, процесс подготовки стен под окраску, или как говорят наши воины: «Щикурение щипаклевки щикурком» - прост. И проходит он под наблюдением сержантов.
Оба стояли с невозмутимыми, спокойными лицами, наблюдая, как солдат чистит куртку.
Комдив, взяв вычищенную одежду, расхохотался:
- Так вы, черти туда и носа не суёте!
Откозыряв, друг другу они расстались. Плесовских, в след отъезжающей машине сказал: - Мы принимаем готовую работу. Утром. После проветривания.
       Капитаны закурили и задумались, что-то им готовит завтрашний визит своего командира, начальника УНР?
     
         Ну, а что думал о военных строителях в тот вечер Комдив, один из участников данной рассказки через десять лет, выросший  до командира части и полковника, узнал в красках от него самого, ставшего к тому времени Трехзвездным генералом. При  встрече на другом конце страны.

ИГОРЬ МИХАЛЕВ Про сроки службы.
      Во времена развитого социализма военный строитель был не солдат.  Хотя и имел воинское     звание. Он был военный строитель. Находясь на государевой службе, военный строитель платил сполна Великой родине за оказанную ему честь, быть допущенным в ряды  исполняющих священный долг по ее защите. Думаете анекдот? Ан нет. Военный строитель самоокупаем. За нижнее белье и верхнюю одежду, стирку, баню и прочее,  включая питание, из заработка  среднестатистического военного строителя денежку живую удерживали. А он, дурак, ее платил. Для того чтобы нахождение военно-строительного  отряда в управлении или тресте не было убыточным, рядовой военный строитель должен был зарабатывать минимум 105 рублей в месяц. Тогда, если память не изменяет, он мог получать на руки, не как рядовой Вооруженных Сил  три рубля восемьдесят                копеек, а как   военный        строитель, зарабатывающий деньги -  четыре пятьдесят. И еще, на так называемую «сберкнижку», рублей пятнадцать ложилось. С нее  по увольнении солдата домой, деньги переводились по месту жительства. Поднять бы приказы министров, да ведомственные инструкции тех лет, можно было бы и точнее цифры назвать. Но суть всех тех приказов сводилась к одному: - За время службы в армии военный строитель озолотиться не может.  Это вам не шабашная бригада, и не студенческий стройотряд.       
         
          Поскольку у нас тут все-таки рассказки, то нам хватает и принципиальной схемы. По данной схеме служа в центре страны раздолбай уходил после двух лет службы с долгом Вооруженным Силам, который потом тихо списывался на себестоимость строительства. Специалист, пахарь, или ротный     нормировщик, редко, но мог увезти домой  500-1000 рублей. Иногда больше.  В середине девяностых годов, в целях повышения престижности службы в стройбате, и стимуляции личного состава, данное издевательство отменили. Военному строителю на сберкнижку стали перечислять весь заработок. Однако прищла другая беда. В связи недофинансированием Вооруженных Сил в целом и капитального строительства, в частности, заработанные солдатом деньги, просто перестали перечислять со сберкнижки ему домой. А уж выдавать на руки тем более.
- Хочешь получить заработанные за два года десять тысяч? Подавай сынок, в суд. Он у нас самый       гуманный и справедливый.
        Победивших в тех судах военных строителей Автор не встречал. 
Маляры в военно-строительных частях, это не ахти какие редкости. Это специалисты массовые. Руки есть ума не нужно. «Терком тирем, щипаклевком щипаклюм, затем щикурим и кирасим». Все! Естественно требовалось их много, а заработная плата у них всегда была не очень.
      Комплектовали отделочные роты в наших батальонах, почему-то всегда из узбеков. Приходили они из солнечного края все как один худые, жилистые. Работали по двенадцать часов и не падали. А пайку лишнюю, не то что бы потребовать, даже попросить ни-ни. Гордые были. За два года они отъедались, крепли, мужали, расправляли плечи и уезжали домой  крепкими мужиками, храня в кармане чек на предъявителя, для получения по месту жительства в сберкассе своих честно заработанных  рублей.
       Призывали же военкоматы людей в строительные части, обычно в последние дни призыва. Ну и увольняли их, в массе, в конце июня да декабря.
        Получили дембеля документы и чеки. Попрощались с комбатом и дежурными, (остальные  все на работе) и двинули на вокзал. Вай, вай, поезд давай! Домой! Здравствуй родной Узбекистан!
        Дома кишлак. В кишлаке колхоз. Народу тьма. Маляры, умеющие сделать из дома конфетку, никому не нужны. Зачем саманную штукатурку  красить или оклеивать обоями? Все и так красиво. На       
комбайнах, убирающих хлопок, – орденоносцы. У каждого арыка мираб* с пятидесятилетним стажем.
- Ата*, а мне куда?
- Тебя дорогой я очень люблю. Но вот какое дело…. Всех пятерых твоих  старших сестер мы с мамой замуж выдали. Осталась еще одна младшая. Калым, сам видишь, мы пустили в хозяйство. Баранов купили, мотоцикл, ишака, телевизор…. Но вот твой брат жениться собрался, а ему осенью в армию. Как ему жениться?
- Ата, но ведь старший я. Меня сначала женить нужно.
- Молодой ты еще, хоть и в армии отслужил. Ты старший и шестой. Он младший, но последыш. Ты уже в России жил, а ему туда зачем? Он там пропадет.
- Хорошо, как скажете, так и будет.
- Вот и хорошо, сынок.   Еще разик послужи в армии за брата. Ты уже все это видел. Тебе не трудно будет. Сам видишь, работать негде.
     Подошла осень. Пришла повестка. Поехал солдат с документами брата в военкомат. Кому он там нужен в военкомате? Все рожи на одно лицо.   
- Собирайся. Через неделю на сборный пункт с вещами.
- Батальон! Равняйсь! Смирно! Командиру третьей роты привести молодое пополнение к военной Присяге!
- Я, военный строитель рядовой… принимаю Присягу и торжественно клянусь…
- Эй, солдат!
- Воена стротел радавой…
- Что-то мне морда твоя знакома? По-русски, ты конечно не говоришь, - отрицательный кивок головой.
- Врешь, боец. Я тебя знаю.
- Нэ панмаю…
- Ой! Врешь! Но не хочешь говорить, иди, служи.
    Через какое-то время солдат стал командиром отделения. Ко Дню Победы получил младшего сержанта. Летом заработал отпуск. Домой не поехал. Провел его в гарнизоне. Утром уходил в город, к отбою возвращался. Раскололся через четырнадцать месяцев. Узнав правду, комбат расчувствовался. Ротный посопев, сказал: 
- Не мой был боец. В другой роте служил.
   
     
      По окончании второго срока службы «Дедушка Советского стройбата» поступил в школу прапорщиков, и взводным продолжил карьеру в родном батальоне. Вскоре женился.  На русской.  На родину поехал в отпуск в 1993 году. Там его переманили в «самостийные»  Узбекские вооруженные силы, он и остался.
А жаль, хороший был взводный.
Настоящий стройбатовец.